Aborigens of Sakhalin, Hokkaido and Kuril Islands

Aborigens of Sakhalin, Hokkaido and Kuril Islands

АЙНЫ: АБОРИГЕНЫ САХАЛИНА, ХОККАЙДО И КУРИЛЬСКИХ ОСТРОВОВ

Айны, с антропологической и этнографической точек зрения, – один из загадочных коренных малочисленных народов Дальнего Востока. «Бородачи Тихого океана», «кавказская раса на Дальнем Востоке», «потерянное колено израильтян», «дальневосточные родичи австралийских аборигенов» – так называли айнов путешественники и исследователи из-за их внешнего вида, резко отличавшего этот народ от соседей-монголоидов. Курчавые волосы, длинные, густые бороды, обильный волосяной покров на теле мужчин, светлая кожа, певучий, не имеющий аналогов в мировой языковой классификации, напоминающий итальянский, язык – всё это дало повод ученым высказать немало противоречащих друг другу гипотез о происхождении этого народа. Айнам, как никакому другому этносу, даже более многочисленному, посвящено огромное количество научных и научно-популярных работ, общее количество которых уже давно преодолело цифру в 25 000 публикаций. Однако до сих пор «айнская проблема» ждёт своего решения [Осипова, 207:18].

В научной литературе в качестве самоназвания, или этнонима народа можно встретить следующие: «айну (айно)», «эмиси» или «эбису», «эдзо». Согласно первым словарям айнского языка, составленным европейцами М.М. Добротворским и Дж. Бэтчелором, слово «айну» (айно)  означает «человек, мужчина, раса людей, называемых айнами, товарищ, отец, муж» [Добротворский, 1876:6; Batchelor,1903:19]. Этот термин в качестве самоназвания впервые был введен в научный оборот в 1819 г. Слово «айну» существовало в лексиконе трёх этнических групп айнов – сахалинской, хоккайдской и курильской. Сейчас именно его принято считать самоназванием народа. Что же касается терминов «эмиси» и «эбису», что в переводе означает «варвар», то существует мнение, что в древних японских летописях этими словами определялись не собственно айны, а все жители северных районов Японии. В эпоху Камакура (XII в.) в письменных источниках появляется термин «эдзо». Так японцы называли людей, культура которых существенно  отличалась от японской, и новое название относилось уже к айнам [Susumu, 2007:42]. Поэтому термины «эмиси», «эбису» или «эдзо» самоназваниями народа не являются. 

В последнее время в отдельных изданиях можно встретить в качестве самоназвания этноса термин «утари», что в переводе с айнского значит «мужчины, люди, товарищи» (оно также часто служит в качестве суффикса множественного числа), т.е. основное значение этого слова – сообщество каких-либо людей. Если принять во внимание, что этноним (самоназвание) обычно соотносится с названием территории, на которой проживает народ, то, вспомнив, что айны называли свои земли «Айнумóсири» (Земля айнов), становится очевидным, что термин «утари» в данном случае в качестве самоназвания принят быть не может. 

В айноведческой литературе для обозначения айнов как этноса, можно встретить и такой термин, как «куги», «куе» или «куши». Он пришёл из  китайских летописей «Юань ши» и «Цзинши Даден сюйлу». В этих документах зафиксирован такой исторический факт, как военные конфликты айнов с нивхами, населявшими Сахалин и Нижний Амур. Именно из нивхского языка и пришло слово «куги», которым нивхи и другие народы Амура называли айнов [Трехсвятский, 2003:26].  

Ещё в недалёком прошлом айны занимали обширную территорию тихоокеанских островов – северную часть о. Хонсю, о. Хоккайдо, острова Курильской гряды, южную часть о. Сахалина. Исследователи включают в этот список и южную оконечность полуострова Камчатка. Но в отношении Камчатки стоит сделать уточнение. После 1875 г. на мысе Лопатка действительно проживали айны, переселившиеся с Курильских островов после заключения Россией с Японией Петербургского договора [ГИАСО: ф.1038, оп.1, д. 12, л.15]. Что же касается более ранних сведений об айнах Камчатки, то здесь, по-видимому, стоит принять во внимание мнение участника Второй Камчатской экспедиции Г.В. Стеллера. В своем труде «Описание земли Камчатки» он говорит, что «Жители Лопатки и окрестностей Курильского озера являются настоящими ительменами. Они стали постоянно проживать на ближайшем из Курильских островов (т.е. Шумшу – прим. М. Осиповой). … Жители первого острова  в давние времена вступали в брачные отношения с населением более отдалённых островов. …Вследствие этого их можно признать народом, смешанным из островитян и ительменов …» [Стеллер, 1999: 26,33]. Непосредственно же к айнам он относит жителей второго острова, Парамушира, называя их «потомками особого племени» [Стеллер, 1999: 26].

Айнов-переселенцев с Сахалина, Курил и даже Хоккайдо можно было встретить в нижнеамурских сёлах. Потомки этих людей и сейчас проживают в Ульчском, Николаевском и Ванинском районах Хабаровского края. Однако сегодня местом компактного проживания айнов является остров Хоккайдо. Согласно официальным данным последней переписи населения, проводимой в Японии в 1999 г., их численность составляет 23767 человек [Численность народа айну]. 

Несмотря на то, что об айнах принято говорить как о единой этнической группе, в материальной и духовной культуре сахалинских, курильских и хоккайдских айнов имелись заметные региональные отличия. Это было обусловлено рядом факторов, таких, как природная среда, от которой зависела экономическая деятельность народа и влияние соседствующих народов, с кем айны делили общую территорию проживания [Ohnuki-Tierney, 1993:7]. 

Основу экономической деятельности айнов составляло рыболовство, морской зверобойный промысел, таёжная охота и собирательство. Такой тип хозяйственной деятельности ещё называют «присваивающим». Каким образом происходило «присваивание» айном-охотником и рыбаком средств существования можно представить, прочитав отрывок из «Хроник Мацумаэ» (Matsumae Shi): «Со своими отравленными стрелами он целый день должен охотиться в горах и долинах или выйти в море на лодке, чтобы поймать рыбу. Если это ему удаётся сделать, то он оставляет на берегу улов и идёт отдыхать, а его жена и наложница должны разделать рыбу, посолить её и повесить сушиться» [88, p. 16].

В силу природных различий территорий проживания айнов роль хозяйственных отраслей в обеспечении жизнедеятельности сообщества была неравнозначной, однако на первом месте у всех групп айнов стояло рыболовство. Они ловили морскую, речную и озёрную рыбу, т.к. рыба была основным источником питания людей. О первостепенном значении рыболовства в жизни айнов говорит и народный календарь, где большинство названий месяцев связано с добычей и обработкой рыбы, например: аракойнока (апрель, май) – месяц хода огуречника (род корюшки); има-чух (п) (июнь) – месяц, в котором коптится рыба; сахчехкара-чух (п) (июль) – месяц вяления рыбы; икара чух (август) – месяц подготовки на зиму вяленой рыбы; сурани чух  (октябрь) – месяц, когда при свете факелов ловят речную рыбу.

На втором месте была охота, но если у айнов Сахалина охота на морского и таёжного зверя имели равное значение, то у айнов Курил преобладал морской зверобойный промысел, тогда как у айнов Хоккайдо – охота на таежного зверя. Под влиянием соседей-японцев айны Хоккайдо занялись сельским хозяйством. Сахалинские айны разводили собак, которые служили им не только надёжным средством передвижения, но и постоянным источником мяса, а из шкур животных люди шили одежду. Поэтому некоторые источники называют одной из отраслей хозяйства сахалинских айнов животноводство [Takakura, 1960:303-308].

Основными орудиями ловли рыбы служили сети – я, ясь (ставные, плавные, невода), широко применялись удочки с рыболовными крючками – марек, гарпуны – итяниу-марек, подсак – раомап. Айны Сахалина использовали и такое орудие лова, как заездок – тэсь (гэш), айны Хоккайдо обучали собак для ловли лосося.  

Охотничий промысел айнов можно разделить на два вида: добыча зверя для потребления и пушная охота. Если первым видом охоты айны занимались круглогодично, то вторым – лишь три-четыре месяца в году. Для добычи зверя айны использовали лук – ку и стрелы – ай (острие которых могло быть смазано ядом), петлю-ловушку для куниц – ка, ловушку-давилку для соболей – нисуй, эчаро, копьё – йомох, кун, самострел - юру. Айны отдельных областей Хоккайдо практиковали прибрежную охоту на кита. Находящиеся вблизи селения охотничьи и рыболовные угодья теоретически принадлежали его жителям, и промысловик, пожелавший поохотиться или порыбачить на чужой территории, должен был спросить разрешения у старейшины селения. На практике же это правило действовало лишь в отношении иноплеменных соседей — нивхов и уйльта/ороков Сахалина и нижнеамурских народов. Соплеменникам, зачастую объединенным родственными узами, специального разрешения не требовалось. 

Собирательство играло вспомогательную роль в экономической жизни айнов. Съедобные  растения, ягоды, орехи дополняли рацион питания людей. Они, как и рыба, заготавливались впрок на зиму. Травы часто использовались в качестве медикаментов. Айнам, по словам Масихо Тири, было известно 472 вида растений. Так, например, сахалинские айны точно знали все места произрастания пищевых и лекарственных растений местности, в которой они проживали, о чём свидетельствуют хранящиеся в архиве Сахалинской области карты, составленные на русском и японском языках [ГИАСО: ф.511, оп.1, д.10].

Несмотря на имеющиеся археологические данные о том, что айны ещё в период яйёй (ок. III в. до н.э. – III в н.э.) занимались культивированием растений, вовлечение их на Хоккайдо в широкомасштабную сельскохозяйственную деятельность началось лишь с середины XIX в., в эпоху Мейдзи; на Сахалине же Б.О. Пилсудский пытался приучить аборигенов к огородничеству в начале ХХ в.

Места, выбираемые айнами для проживания, целиком и полностью зависели от их хозяйственной деятельности.  Селения, обычно небольшие по количеству жилищ (5-6 строений, исключение составлял район Хидака-Токачи на Хоккайдо и Райчиска на Сахалине), располагались по берегам нерестовых рек. Два вида жилищ имелось у айнов Сахалина и Курил: временное летнее, которое сооружалось на берегу моря или реки на период хода рыбы, и зимняя полуземлянка в глубине территории, служившая основным жилым помещением для семьи. Количество проживавших в селении тоже было небольшим. Малая нуклеарная семья была основой айнского сообщества. Управлялось селение старейшиной – нúспа, авторитетным человеком, выбираемым всеми членами коллектива. В случае смерти или преклонного возраста старейшина переизбирался или, если у него были сыновья, то эта должность, как правило, переходила по наследству к его старшему сыну, затем к младшему или к ближайшему родственнику по мужской линии. Умение принимать решения, чувство ответственности, справедливости, готовность оказать помощь соплеменникам, знание и поддержание основных религиозных традиций, умение надлежащим образом проводить религиозные праздники – вот те качества, которые служили критерием для избрания человека на эту должность.

Несмотря на малочисленность населения, в айнском сообществе существовало чёткое разделение на социальные группы в зависимости от пола и возраста. Верхнюю ступень занимали пожилые мужчины – экáси, затем – пожилые женщины – фýчи, на следующей ступени иерархической лестницы стояли молодые мужчины, после них – молодые женщины, подростки, дети. В айнском обществе существовали люди, относившиеся к категории рабов. Это были, в основном, те, кто по каким-то причинам не мог находиться в своём сообществе и родственником, приютившим его людям, не являлся [Ohnuki-Tierney, 1993:309-314]. 

Айнская система родства – ещё одна особенность, не находящая параллелей в культурах соседствующих народов. В отличие от патрилинейной (счёт родства идёт по отцовской линии) системы, присущей нижнеамурским и сахалинским этносам, у айнов она смешанная, или «билатеральная», т.е. счёт родства ведётся как по отцовской, так и по материнской линии (матрилинейность). Мужская линия родства включала в себя родственников восходящих и нисходящих поколений, объединенных в сине экасикир или сине итокпа. По мужской линии из поколения в поколение передавался особый патрилинейный знак итокпа (сироси), который считался наследственным. Наследованию по этой линии подлежало проведение ритуальных действий. 

Женская линия родства – сине упсор (один карман) – включала восходящие и нисходящие поколения по тем же правилам, что и мужская линия. По женской линии тоже передавался особый матрилинейный знак – пояс целомудрия раункух.

Сине упсор имел большое значение для свадьбы, родов и смерти. В айнского общества правилом были эндогамные браки, когда сохранялся обычай брать жён только внутри своей группы, экзогамные браки рассматривались как исключение. В семьях часто жили усыновлённые дети, их линию наследования подтверждали знаки принадлежности итокпа и раункух, подтверждающие кровнородственные отношения. Эти знаки играли решающую роль, они служили доказательством семейных линий, когда дети достигали брачного возраста. Приёмные родители должны были иметь уверенность в том, что предки таких детей никогда не были женаты несколько поколений назад и не имели одних и тех же наследственных богов. Браки внутри сине упсор категорически запрещались. Человек, нарушивший запрет, наказывался,  его выгоняли из селения. 

Малая (нуклеарная) семья составляла основу айнского общества. Пожилые родители могли жить как в семье сына, так и дочери.  В семейной жизни айнов практиковалась моногамия, однако состоятельные мужчины-айны могли иметь несколько жён [34, с. 83-84].

Религиозные обряды айнов неизменно привлекали внимание исследователей. Приспосабливаясь к окружающей природе, айны создали свою концепцию мира, отражавшую все главные стороны анимизма. Она стала основой их жизненного уклада, всех культов и обрядов. 

Мир, согласно воззрениям айнов, был поделён на следующие сферы: материальный мир – Землю людей – Айнумосири,  которую они населяли сами, над ней располагался мир камуев (божеств) – Камуй мосири. Люди при этом рассматривались как их потомки – камуисани. Имелся и Нижний мир – мир мертвых – Пох(к)на котан.

Айнумосири находилась под управлением огромного количества камуев, каждый из которых имел в подчинении собственную территорию. Посещая землю, камуи скрывали себя под масками различных животных. Например, горный камуй – кимун камуй – скрывался в теле медведя, морской камуй – репун камуй – в теле косатки, камуй-защитник селения – котан-кор-камуй приходил к людям в образе совы. То, что рассматривалось европейцами как хозяйственная деятельность айнов, в понимании народа было лишь позволением камуев  пользоваться дарами, которые они посылали людям. Чтобы не нарушать равновесия, сложившегося между людьми и камуями, не притеснять и не наносить урон другим существам, скрытым под масками животных и растений, айны создали многочисленные регулирующие традиции, нашедшие своё выражение в обычаях и обрядах [Осипова, 2007: 64]. 

Важнейшей идеей, лежащей в основе религиозных верований айнов, их религиозных практик, была идея души, которой обладали практически все объекты живой и неживой природы. Ненадлежащим образом «отправленная» во время обряда душа человека, животного, предмета могла превратиться в злого духа и жестоко мстить человеку. Самые важные обряды жизненного цикла — родовые и похоронные, обряды «отправки» души животного, выращенного людьми в селении — йоманте и убитого на охоте – опунире, а также высвобождение души предмета (обряд опунире), отслужившего свой срок, имели тесную связь с понятием души. Душа человека имела относительную свободу. Во время сна она могла отделяться от тела в виде маленькой птички или бабочки и путешествовать между мирами. Душа умершего человека могла вернуться из мира мёртвых и напомнить о себе в снах живых людей. Если похоронный обряд был проведён ненадлежащим образом, то душа усопшего, не найдя покоя в «ином» мире, становилась жёстокой, превращаясь в злого духа — ояси, вен-камуя.  Она мстила людям, насылая на них смертельные болезни и разного рода несчастья.

С путешествиями души связаны шаманские практики айнов. Однако шаманизм айнов Сахалина, Курил и Хоккайдо имел существенные отличия. Шаманами у айнов двух первых этнических групп могли быть как женщины, так и мужчины. Однако, на Сахалине и Курилах шаманами, в основном, были мужчины, шаманом мог быть даже старейшина селения. Без совета шамана не принималось ни одно важное решение, он излечивал недуги, оказывал помощь в поисках пропавшей вещи. На Хоккайдо шаманизм не получил такого широкого распространения, как на Сахалине или Курилах. Шаманами здесь становились женщины из высокородных семей. Они, в основном, занимались врачеванием [Adami, 1991: 99-102].

Тесную связь мира людей и мира божеств символизировал обряд «отправки» душ животных, присланных камуями на землю для того, чтобы обеспечить людей пропитанием и одеждой. Люди, воспользовавшись дарами камуев в виде мяса и меха животных, должны были надлежащим образом «вернуть» или «отправить» в мир божеств их останки с целью возрождения присланного животного. 

В этой связи важным религиозным обрядом айнов считается йоманте – ритуал «отправки» духа животного в мир камуев. Хотя этот обряд проводился для таких почитаемых в айнском социуме животных, как лиса, сова, виверрововая собака, коршун, сокол и т.д., чаще всего он ассоциируется с «отправкой» духа медведя к горному камую — кимун  камую. Это связано с тем, что для многих айнских семей именно медведь являлся тотемным предком, о чём свидетельствует распространённый миф о рождённых земной женщиной от медведя детях, давших начало роду айнов на земле. Айны, веря в родственные связи, называли медведя камуй экаси – божественный отец или дедушка, медведицу – каткэмат – хозяйка дома или саха – старшая сестра, медвежонка – камуй мис – божественный внук. 

В айнском культе медведя тесно переплелись представления тотемического и промыслового культов. Для «отправки» духа медведя, убитого на охоте, айны проводили праздник опунире. Он не отличался той пышностью, которая была присуща периодическому «медвежьему» празднику йоманте, проводившемуся в честь животного, выращенного в селении. Именно йоманте определён в научной этнографической литературе как «медвежий праздник амуро-сахалинского типа». В своё время Б.О. Пилсудский, пожалуй, первым из исследователей айнской культуры совершенно верно понял суть проводимого действа и назвал наиболее характерные особенности праздника: его племенной характер, когда для «отправки» зверя съезжались жители всех айнских селений, тесную связь праздника с поминовением усопших и его неразрывную связь с промысловым культом [Осипова, 2007: 65-66]. 

Медвежий праздник айнов представлял собой сложный ритуальный церемониал, который длился в течение нескольких дней, каждый из которых имел своё название и характеризовался совершенно определенными действиями. Так, канун праздника носил название  Нуман-ниято. В этот день хозяин медведя и его родственники заготавливали инау – особые  ритуальные предметы, без которых не обходилось ни одно ритуальное действие, плелся медвежий пояс, к которому крепились подарки горному богу, варилось праздничное угощение и саке,  исполнялись «медвежьи» танцы, во время которых мужчины издавали звуки, напоминавшие рычание медведя. Осирикотону-укурань – ночь перед праздником, в течение которой люди бодрствовали, приносили жертвы богам, готовили место убиения медведя, украшали дом хозяина медведя наиболее ценными вещами, угощались свежеприготовленным саке и под утро начинали оплакивать медведя и своих умерших родственников.

Следующим и самым важным днём был Камуй-асинь-то – день выведения медведя, когда с животным играли и кормили его в последний раз, говорили ему прощальные, напутственные слова и убивали, «отправляя» к горному божеству Нибури камую. После этого, отдавая зверю последние почести, мужчины рассаживались возле медведя и приступали к трапезе. Под вечер с убитого зверя снималась шкура, причём это делали чужие люди, а не хозяин медведя или члены его семьи. 

Завершающими днями были Руськара-то, день, когда очищалась голова и шкура медведя, варилось мясо, и Саба-маканке, или Кей-маканке-то. Это был заключительный и не менее важный день праздника. В этот день во второй половине дня мужчины уносили череп медведя, его кости и органы, завёрнутые в стружки инау-кике, в лес, в специальное место, там устанавливалось инау в честь бога гор и палка тугуси с насаженным на нее медвежьим черепом. На этом праздник заканчивался, и гости разъезжались [Добротворский, 1876: 60, 39]. 

О том, какое значение играл образ медведя в пантеоне айнских камуев, свидетельствует тот факт, что по истечении праздника хозяин медведя обязательно изготавливал специальную стилизованную зооморфную фигурку, изображавшую зверя – инока, чего не делалось больше ни для какого другого животного. Эти фигурки хранились и передавались из поколения в поколение, являясь свидетельством того, сколько медвежьих праздников проводила семья [История династии Юань].

Не менее почитаем у айнов был лосось, основной источник пищи людей и животных, которого люди называли камуй тэп (шэп) — божественная рыба. Он был подарком, который камуи моря и рек отправляли людям для пропитания. Лосось удостаивался таких же почестей, как и медведь.  В его честь также проводился ритуал, включавший в себя несколько этапов: ожидание хода рыбы и предсказание его начала, приветствие и церемонии в честь первого лосося-камуя и, наконец, окончание хода рыбы и нереста.

В течение всех праздников айны всегда обращались со своими просьбами к  камую огня — старухе Фучи, жертвуя ей инау. Очаг являлся символом жизни, самой вселенной для айнов. Живя под одной крышей, разные семьи имели собственные очаги. Огонь в очаге поддерживался постоянно и гас лишь в единственном случае — смерти хозяина или хозяйки, однако после проведения процедуры очищения он зажигался вновь, и вновь старуха Фучи оберегала айнскую семью.

Помимо вышеперечисленных, значимых для всех этнических групп камуев, важными считались камуи солнца и луны, леса, реки и т.д.

Слово инау не раз уже упоминалось в связи с ритуальными практиками айнов. Использование особой заструженной палочки инау по любому, даже самому мелкому поводу, превратилось в самый развитый культ этого народа. Без молитв и инау у айнов не обходился ни один обряд. Возле каждого дома находился своеобразный алтарь – нуса – собрание инау, предназначенных разным богам, перед которым люди произносили свои молитвы божествам. Ведь инау исполняли роль посредников – икой итаку айну – между человеком и камуями, передавая последним просьбы и слова благодарности людей при помощи языков-стружек инау-кике и через свою душу. Инау служило убежищем богам, когда они спускались на землю. Изготовлением инау занимались только мужчины. Они вырезали эти палочки специальным ножом – чеики макири после специальных культовых действий, причм заструживать инау можно было только правой рукой, так как это нравилось камуям. На инау вырезался родовой знак поставившего его охотника. О той роли, какую играли инау в жизни айнов, можно судить по имевшемуся выражению – «человек без инау». По отношению к мужчине оно означало крайнюю степень презрения. Женщинам строго запрещалось не только вырезать, но даже подходить к инау. Этот предмет – одна из особенностей айнов, которую переняли у них в той или иной степени их соседи тунгусо-маньчжуры и палеоазиаты (нивхи) [Жеребцов, 1988:41-44]. 

Стоит упомянуть ещё об одном ритуальном предмете айнов, которого не было у соседствующих народностей, – это особые палочки, или лопаточки икуниси (икупасуй). Поначалу исследователи приписывали этому предмету лишь утилитарную функцию поддержания мужчинами усов во время питья саке, которое было непременным атрибутом проведения любого обряда. Ф. Мараини впервые заговорил о его важнейшем ритуальном значении, обратив внимание на то, что во время молитв люди делились саке с божествами,  разбрызгивая напиток при помощи икуниси. Айны таким образом разговаривали с божествами, и икуниси, как и инау, служили посредниками между божествами и людьми в этом общении. Помимо этого, икуниси защищали рот владельца от вредоносных сил [Maraini, 1994]. 

О происхождении айнов, их взаимоотношениях с божествами, борьбе со злыми духами повествует богатейший айнский фольклор. Оставаясь долгое время бесписьменным народом, айны сумели сохранить свое устное народное творчество, передавая свои мифы, легенды и сказки из уст в уста. Записанные европейскими и японскими исследователями Б.О. Пилсудским, А.Н. Невским, Дж. Бэтчелором, Б. Чемберленом, Киндаичи Кёсуке, Тири Масихо и Юкио, Кайано Сигеру и мн. другими, он дошёл до нас практически в первозданном виде. Ученые прошлого отмечали наличие в айнском фольклоре всех этнических групп от 12 (Пилсудский) до 15 (Невский) жанров устного народного творчества: это и предания, и эпические песни – ойна, и божественные песни – камуй юкара, и поучения – упаськума, и волшебные сказки – увепекере, и песни – синотця, и загадки – урехреку  и т.д. Современные исследователи, в частности, Огихара Шинко, предложила объединить образцы фольклора айнов в рамках двух жанров: эпического, к которому относит камуй-юкар, ойна и юкар, и прозаического – итак [Осипова, 2011:280]. 

Отдельные образцы эпических поэм айнов содержат до 15 000 строф. В них раскрывается космология айнов, повествуется о поступках божеств. Героический эпос рассказывает о борьбе культурного героя айнов Айоны (сах. Яйресупо) со злыми духами. Он, являясь потомком камуев, становится прародителем айнов, обучает их основным занятиям — рыбалке и охоте, проведению религиозных обрядов, правилам, регулирующим жизнь людей.

Айны-мужчины с давних времен славились своим умением резьбы по дереву, а женщины были искусными мастерицами по изготовлению одежды и вышивке. Согласно айнскому фольклору, камуй Окикуруми и его сестра Турешмат обучили мужчин и женщин этим традиционным занятиям. Способность создавать неповторимые узоры на ткани и дереве высоко ценилась в айнском обществе. С самого раннего детства мать обучала свою дочь шитью и вышиванию, а отец передавал сыну умение изготовливать ритуальные предметы, домашнюю утварь и промысловые орудия. 

Для изготовления одежды мастерицы использовали материалы животного (шкуры морских и наземных животных, шкурки птиц, рыбью кожу) и растительного (луб вяза, крапиву) происхождения, а также  китайские ткани (шёлк, ситец, муслин, бархат, парчу). Одежда из волокон крапивы и луба  вяза, пояса, ремни для меча – эмушат  ткалась на ткацком станке. Стоит отметить, что айнские халаты чикаркарпе, чиджири, руунпе и капарамип отличаются от халатов аборигенов Амуро-Сахалинского региона покроем, соотношением цветовой гаммы, орнаментальными композициями, которые занимали чаще всего не всё поле халата, а лишь некоторые его участки [Гонтмахер, 2009:78-79]. 

В отличие от растительно-зооморфного орнамента тунгусо-маньчжуров и нивхов, орнамент айнов в своей основе не спирально-ленточный, а геометрический, угловатый, жесткий, в котором  преобладают горизонтальные, вертикальные, и криволинейные линии, образующие простые геометрические фигуры, хотя на некоторых изделиях встречается и папоротникообразный, и волнообразный, и чешуеобразный орнамент. Для своих орнаментальных композиций айнские швеи использовали вышивку и аппликацию. Что касается цветовой палитры изделий, то это скромная, мягкая цветовая гамма, состоящая из пяти цветов: чёрного – куннэ, белого – ретару, красного – фуре и голубого и жёлтого, которые айны определяли одним словом – шуни [ПМА, 2007]. 

Кроме изготовления одежды, айнские женщины занимались плетением сумочек – саранип и корзинок – тенки для сбора дикоросов. Материалом для них могли служить курильская морская трава, камыш или тростник, волокна луба ильма, японской липы или лоза винограда. Айны Сахалина изготавливали и изделия из бересты, переняв это умение у нивхов. На простом прямом ткацком станке айнские мастерицы ткали циновки, используемые для убранства дома.

Творческая энергия мужчин была направлена на работу с деревом. Айны не только строили дома, но и вырезали такие важные ритуальные предметы в честь камуев  как инау, икупасуй, и букеты стружек – инау-кике. Мастера использовали различные породы деревьев: лиственницу, клён, тополь, осину, вяз, ель, берёзу, иву, кизил и даже лианы дикого винограда. Лиственница шла на постройку жилых и подсобных помещений, из тополя делали лодки-долблёнки, ива была тем деревом, из которого, в основном, делали инау. Клён годился для изготовления рукояток ножей, бытовой  и ритуальной посуды и т.д.

Искусность мастера-резчика, его высокий статус проявлялись, прежде всего, при изготовлении икуниси. Эти палочки – настоящие произведения искусства, выполненные в технике миниатюрной декоративной резьбы. На маленьком пространстве, длина которого варьировалась от 30 до 40 см, а ширина — до 10 см, мастер изображал целые рельефные композиции, включавшие в себя миниатюрные скульптурные группы или плоскорельефную символико-пиктографическую резьбу, в которой просматривается и криволинейный узор, и зооморфный, и растительный орнаменты. Это могло быть изображение животного-первопредка рода, к которому принадлежал мастер, например, медведя, косатки, лосося, птиц и т.д., или стилизованное изображение какого-то важного события, имевшего место в жизни хозяина, возможно, родовой орнамент. Следует отметить, что только на икуниси (да на мужском головном церемониальном украшении – сапаунпе) можно было видеть изображение животных – божеств [Гонтмахер, 2009: 91-106]. 

Пение и танцы были неотъемлемой частью повседневной жизни айнов. Разнообразные песенные жанры – синотця («усладные напевы», «развлекательные песни» с припевами хорэ-хорэ и яисяманэна), сакехау («винные гласы») и йохайоцись, или яйкатекара («любовный плач», «любовная песня»), меноко-юкар («женские песни»), ихунки («колыбельные песни»), яйюукара («бесцельные песни»), цбо хау («лодочные песни»), песнопения сахалинских шаманов – говорят о богатстве музыкальной традиции айнов. Не стоит забывать, что все мифические и героические сказания айнов – ойна, хауки, юкар тоже пелись.

Жанровым разнообразием характеризуется и танцевальное творчество айнов, в их арсенале присутствуют танцы, прогоняющие злых духов – йоманте римс, охотничьи танцы, в которых мимически воспроизводятся движения животных: хенчикап римс (танец уток или гусей), сарорун чикап римс (танец журавля), фумпе римс (танец с темой кита), чироннуп римс (танец с темой лисы), рабочие танцы (характерные для айнов Хоккайдо): хесса хо – танец производства или просеивания муки, сир-кор-камуй – танец сбора желудей и т.д., игровые танцы с элементами соревнования – у-сампе-ванте, ара хуккун, хашинна,  шаманские пляски (присущие шаманам Сахалина) [Осипова, 2012]. 

Жизнь айнов Сахалина, Курил и Хоккайдо проходила в непосредственной близости с соседствующими народами – нивхами, уйльта-ороками, ульчами, нанайцами, орочами, удэгейцами Приамурья, камчадалами и ительменами Камчатки, маньчжурами, японцами, русскими. О существовании межэтнических контактов населения говорят японские и китайские исторические хроники Х-XV вв. н.э. Причем вначале эти контакты носили характер военных действий – конфликтов между гувэй (кувэй) (айнами) и цзилими (гилеми) (нивхами), конец которым положил установленный контроль над этими территориями монгольскими правителями [Юань Ши]. 

С установлением мира между соседствующими народами возникают торговые отношения. Японский топограф Мамия Риндзо подробно описал торговую деятельность айнов с народами Сантана (ульчи), Корудэккэ (нанайцы) и Сумеренкур (нивхи). На Сахалине центром торговых операций были айнские деревни Найоро и Сирануси, на Нижнем Амуре самыми оживлёнными торговыми ярмарками считались пост на озере Кизи и селение Дерен.  

Основными товарами, которые предлагали айны для меновой торговли, были меха и шкуры животных, вяленая рыба, рыбий жир, орлиные перья. При этом айны Курил торговали шкурами калана и лисы, айны Хоккайдо — шкурами медведя, оленя, морских животных, айны Сахалина привозили шкурки соболя. Из Японии айны получали рис, саке, табак, изделия из металла — иголки, котлы, лезвия ножей, лакированную посуду, солод и обменивали их на одежду из рыбьей кожи, шкуры и жир животных и т.д.  Много товаров к аборигенам поступало из Китая. Это были  пшеничная и другие виды муки, водка, табак, монеты, трубки, посуда, бусины, веера и т.д., но особо ценились китайский шёлк и изделия из него. Именно шёлковые ткани айны продавали в Японию [Сасаки, 1992: 124-125]. 

Меновая торговля существовала долгое время, поддерживая не только торговые, но и культурные взаимосвязи между народами. Ведение дел требовало знаний языка торгового партнёра, и, по свидетельствам исследователей Дальнего Востока, начиная с Мамия Риндзо, все участвовавшие в товарообмене народности легко изъяснялись на языках друг друга.  Случалось даже такое, что торговцы Сантана и Сумеренкура в качестве оплаты за товар или за долги забирали у айнов детей, обучали их своим языкам и использовали затем в качестве переводчиков. Общность территории проживания была одним из факторов межэтнических браков палеоазиатов айнов и нивхов и тунгусо-маньчжуров [Осипова, 2007:171]. 

К сожалению, контакты айнов с русскими и японцами носили, в основном, иной характер. Присоединение айнских земель к России и Японии положило начало активному процессу аккультурации аборигенов Хоккайдо, Сахалина и Курил: их переселению с территорий проживания, изменению традиционного образа жизни, введению на айнских территориях  языка и религии завоевателя, что привело к исчезновению курильской этнической группы и потере многих этнических традиций сахалинскими и хоккайдскими айнами.