НЕГИДАЛ — ЗНАЧИТ «БЕРЕГОВОЙ, ПРИБРЕЖНЫЙ»

Яркий разноцветный трилистник, меховой коврик-кумалан, традиционное негидальское платье, покрой спинки которого напоминает по форме птичий хвост — все это приметы, по которым можно узнать культуру негидальцев, коренного малочисленного народа Хабаровского края. А еще знаменитые на весь край фамилии — Николаева, Надеины, Охлопковы, Чепаловы, Семеновы — это те, кто своими достижениями приумножают славу этого народа. 

Легенда о происхождении негидальцев — елкан бэйэнин (настоящий, здешний человек), амгун бэйэнин (амгуньский человек) — рассказывает о том, что в стародавние времена несколько родов эвенков-кочевников, достигнув берегов Амгуни, притока Амура, решили осесть на этой земле. Богатая рыбой река, леса, где водились многочисленные звери могли дать людям пищу, материалы для постройки жилища и пошива одежды. Те, кто поселился в низовьях реки стали именоваться «низовскими» и основными занятиями их стали  рыболовство и охота, у тех же, кто откочевал в верховья Амгуни, охота была на первом месте, а рыболовство на втором, но не оставили они и традиционного занятия — оленеводства, но это уже было оленеводство особого типа — таежное. Эвенки же отделившихся сородичей, осевших на реке, назвали  негидал (нгегидал) - «береговые, прибрежные».  Вслед за ними и народы Амура -  нанайцы, ульчи, нивхи  стали так именовать своих соседей, а пришедшие на эти земли русские добавили к слову свой суффикс и возник принятый официально этноним «негидальцы». 

Эпоха русских географических открытий, начало которой было положено в XVII в., ознаменовалась освоением дальневосточных земель, куда  отправлялись по заданию царя служилые люди-казаки, купцы, православные священники.  Первые землепроходцы стали отправлять свои отчеты - «скаски» в архивную коллегию Москвы. Во многих документах речь шла и о жителях территории р. Амгунь. Но говорилось ли в них о негидальцах, точно сказать трудно, т.к. все аборигены Приамурья именовались в этих бумагах тунгусами или орочонами. Лишь с приходом в 1854 г. на Дальний Восток первой научной этнографической экспедиции Л.И. Шренка начинается планомерное изучение этнической истории аборигенного населения Амура. Однако отдаленность территории проживания народа от проторенных путей и здесь негативно повлияла на этот процесс. Этнографических работ, посвященных их материальной и духовной культуре периода XIX - начала Xxвв., т.е. времени, когда сохранялся еще традиционный образ жизни негидальцев, не так много. 

Считается, что человеком, который ввел в научный оборот этноним «негидальцы», обозначив, тем самым, самобытность народа, был знаменитый ученый, исследователь Дальнего Востока А.Ф. Миддендорф. Несмотря на бытующее представление о негидальцах как об одной из этнических групп амурских эвенков, Миддендорф вспоминал, что встретившись с представителями этого этноса, «как будто находился среди нового народа». Однако здесь следует заметить, что в его работах этот народ упоминается и как пиггидатери. Окончательно же этноним «негидальцы» закреплен в трудах Л.И. Шренка. Вслед за ним «нейдальцы» появляются уже на страницах дневника участника Амурской экспедиции Г.И. Невельского Н.К. Бошняка, который жил  с негидальцами в с. Гуга. Самый значительный вклад в изучение культуры и языка негидальцев внесли в далекие 20-е годы ХХ в. две студентки, участницы  Гарино-Амгуньской экспедиции и ученицы выдающегося советского североведа  Л.Я. Штернберга, В.И. Цинциус и К.М. Мыльникова-Форштейн. 

Ученицы Льва Яковлевича целый год жили в балаганах негидальцев р. Амгунь. Ученым  пришлось разделять бытовые трудности вместе с людьми, чей язык, психологию и особенности культуры они изучали. Сегодня результаты именно  их исследований, а это 320 образцов фольклора, из них 150 сказок и преданий, 70 песен, 60 загадок, 20 различных табу-запретов, полевые материалы по промысловому обрядовому фольклору, религиозным воззрениям лежат в основе большинства научных трудов, посвященных негидальцам. С сожалением можно констатировать тот факт, что те культурные особенности народа, которые были зафиксированы Цинциус и Мыльниковой, в результате христианизации и советизации были безвозвратно утеряны. Из материалов исследовательниц опубликована лишь небольшая их часть. Восстановить же утраченные страницы прошлого негидальского этноса можно было бы по архивным записям В.И. Цинциус, но их большая часть до сих пор не обработана. Это, возможно, поле для дальнейшей деятельности молодых негидальцев, которым небезразлична культура своего народа. 

Столь подробный экскурс в историю негидальского этноса не случаен. Как уже упоминалось выше, долгое время негидальцы считались лишь одной из этнических групп эвенков и их этническая самостоятельность часто подвергалась сомнению. Даже статус коренного малочисленного народа они  получили лишь в 2000 г.  А ведь этот народ действительно самобытный и  малочисленный. 

Согласно данным последней переписи населения 2010 г. негидальцами назвали себя всего 513 жителей страны, из них 358 — сельские жители. Большинство негидальцев — это жители Хабаровского края. Самым известным населенным пунктом, где компактно проживают негидальцы является небольшое национальное село в районе им. П. Осипенко — Владимировка, однако исстари основным населением и ульчского села Белоглинка являются негидальцы, живут представители этноса и в Николаевском-на-Амуре районе. Но сегодня тенденция такова, что сельские жители перебираются в город, поэтому уже до 30% от численного состава негидальского  населения — это горожане. 

О самобытности негидальцев говорит, прежде всего, хозяйственный уклад их жизни, который характеризовался частыми переходами от одного вида деятельности к другому. Оленеводство органично сочеталось с охотой на пушного и копытного зверя и подсобное рыболовство у верховских, для низовских же характерным было рыболовство в сочетании с охотничьим промыслом, те же, кто жили недалеко от морского побережья, занимались еще и морским зверобойным промыслом. Собирательство хоть и играло подсобную роль в жизни людей, но его продукты были неотъемлемой частью их рациона питания. 

От удачи или неудачи на промысле зависела жизнь семьи и сообщества в целом, поэтому и охота, и рыболовство требовали от мужчин навыка, глубоких знаний, терпения, хорошей реакции и дара предугадать, когда пойдет рыба или где нужно искать того или другого зверя. Женщины вели домашнее хозяйство, перерабатывая добытую рыбу и мясо, готовя пищу, обрабатывая кожу рыбы и шкуры животных для пошива одежды на всю семью.  

Будучи по своей природе анимистами, негидальцы верили, что весь окружающий их мир населен духами. Не сам человек, а духи определяют его жизнь. Так, духи неба даруют удачу на охоте, поэтому необходимо было приносить им подарки на родовое мольбище — алачинки (таучинки) — устраиваемое в тайге. Посещение мольбища было исключительно мужским делом, женщинам ходить туда запрещалось. Отдельно задабривался дух-хозяин горной тайги, связанный родственными узами с «горным человеком» - медведем, одним из самых почитаемых негидальцами животных, в честь которого устраивался особый праздник. Большое уважение выказывали промысловики и духу огня подя(а). Считалось, что подя - сам знатный охотник, но охотится он ночью и лишь того животного добудет охотник, чью душу или "тень" поймает перед этим сам дух огня. Негидальцы верили, что подя мог предсказать удачу или неудачу промысловику. Если горящие в огне поленья издавали треск, похожий на выстрел, то охотника ждала удача, если же это были звуки, похожие на крик, то в этом случае промысловику лучше было бы остаться дома, удачи ждать в этом случае не приходилось. Возможно многое из того, что записала В.И. Цинциус уже кануло в лету, но настоящие охотники среди негидальцев все-же не перевелись, и традиции, доставшиеся от предков, они стараются соблюдать. В настоящее время в с. Владимировка проводится ставший уже традиционным День охотника — большой национальный праздник, на котором охотники могут продемонстрировать свое мастерство, а все желающие - поучаствовать в спортивных соревнования, принять участие в концерте, исполнить традиционный круговой танец негидальцев хадё. 

От хозяина воды таамуна зависел успех на рыбалке и в охоте на морского зверя. Ему, как и духу неба, предназначались подношения тех, кто собирался на реку или озеро. С хозяином воды было связано и поверье о том, что если в семье произошло несчастье и кто-то из родственников утонул, то члены рода в обязательном порядке осенью и весной должны были совершить моление перед прорубью, задабривая, тем самым, духа-хозяина воды.

Был у негидальцев и свой культурный герой - Анда Мэргэн, который имел способность под видом животного или предмета быта, пускаясь на поиски жены - прекрасной Пудин, совершать на своем пути подвиги,  становясь  доблестным охотником. Не было тайной для негидальцев и происхождение человека и земли, эти мифы во многом перекликаются с нанайскими мифами первотворения, когда поверхность земли из-за действия трех солнц представляла собой раскаленную лаву, а первый человек Уди смог из лука убить двух их них. Обо всем этом можно узнать, познакомившись с богатым фольклорным наследием народа.  

Несмотря на принятие негидальцами православия, еще долгое время шаманы играли в их среде важную роль. Шаманизм негидальцев был сродни нанайскому и ульчскому.  Выступать посредником между духами-хозяевами природы, избавление от злых духов, очищение жилища и людей после долгой зимы, врачевание, советы по поводу охоты и рыбалки — все это было в ведении шамана. В Хабаровском краевом музее им. Н.И. Гродекова имеется уникальный экспонат — костюм негидальского шамана, неизменно привлекающий внимание как отечественных, так и зарубежных ученых. 

О самобытности негидальского языка, его своеобразных чертах в фонетическом, грамматическом и лексическом отношениях, сохраняющихся в нем до сих пор, говорила еще В.И. Цинциус. Наконец создан и собственный алфавит для этого языка северной группы тунгусо-маньчжурских языков, а коллективом авторов в составе педагогов А.В. Казаровой, Д.И. Надеиной и к.ф.н. Д.М. Берелтуевой создано электронное фонетическое справочное пособие по негидальскому языку. 

Негидальские мастерицы декоративно-прикладного искусства — неизменные участницы проводимого в крае Меджународного фестиваля аборигенной культуры «Живая нить времен». В 2008 г. ковер, выполненный Д.И. Надеиной был отмечен публикой и жюри как лучшее изделие, мастерица получила заслуженную награду — Гран-при фестиваля. 

Несмотря на то, что и сегодня довольно непросто из краевого центра добраться и до Владимировки, и до Белоглинки, люди не оставляют мест, где поселились их предки, сохраняя традиции негидальского народа.